Работа над дельтапланами для меня стала настоящим наркотиком, который отвлекал от тяжёлых дум и переживаний. Последний год я практически непрерывно воевал, ежедневно рискуя жизнью, убивая врагов и разрушая всё вокруг себя, а теперь мне удалось заняться действительно любимым делом, которое приносило моральное удовлетворение. Чтобы дать отдохнуть голове, забитой техническими выкладками и расчётами, мы с Парланом часто наведывались в посёлок, чтобы запастись едой и проконтролировать, как продвигаются дела с изготовлением обшивки крыла и поплавков для дельтапланов.
Дроу оказались прекрасными мастерами по дереву, и поплавки у них получились на загляденье, словно их изготовили на фабрике элитной мебели. Эльфийки тоже не отставали от своих мужчин и выполняли свою работу с удивительным искусством и качеством. К исходу шестых суток основные работы были закончены, нам осталось только установить двигатели и метатели на готовые аппараты, а затем испытать их в деле. Мне с трудом удалось подавить в себе зуд нетерпения, и я в приказном порядке отправил всех спать, чтобы наутро со свежей головой перепроверить сделанную работу. Однако выспаться мне не удалось, потому что прискакал гонец из посёлка с известием, что пришел отряд Нолана. Я тут же оседлал баркуда и отправился на нём в поселок.
К утру хуманы заменили дроу на сторожевых постах и взяли под охрану все оборонительные сооружения посёлка, после чего дроу начали формировать караван и грузить телеги припасами. Тридцати воинов Нолана явно не хватало для надёжной обороны посёлка, и я решил не отправлять всех дроу в долину Нордрассила, а оставить отряд из двадцати воинов, чтобы быть уверенным в надёжной защите бункера. Командиром этого отряда Милорн назначил брата Эланриль Алдара, а принцесса, воспользовавшись этим, тоже осталась в посёлке. Часам к десяти сборы закончились, и караван отправился в путь. Я пообещал Милорну регулярно проводить разведку с воздуха и отправил вместе с караваном двух воинов Нолана в качестве проводников.
В посёлке закипела новая жизнь и появились новые проблемы. Поначалу хуманы отнеслись к новым союзникам с некоторым подозрением, потому что дроу веками воевали на стороне чинсу и о жестокости тёмных эльфов ходили легенды. Чтобы снять возникшие опасения, я приказал Милорну и Нолану выставлять смешанные дозоры из дроу и хуманов, чтобы совместная служба объединила бойцов. Со временем воины перезнакомились друг с другом, и напряжение постепенно спало. Мне даже показалось, что хуманы отнеслись к тёмным эльфам с большим доверием, чем к гвельфам, а Нолан и Алдар стали закадычными друзьями.
Караван дроу добирался до долины Нордрассила почти две недели. Я через день летал на разведку, но кроме нескольких мелких стычек с охотниками афров никаких проблем на пути каравана не встретилось. Дроу легко расправились с неграми и даже вырезали охотничий посёлок на берегу Нигера, сделав ночную вылазку. Через двое суток после ухода каравана я ненадолго слетал к брату в Горное убежище, а заодно навестил и Лаэра, который развернул бурную деятельность по поискам организаторов оргии в покоях Виканы. У князя появились первые результаты расследования, и он попытался мне доложить о проделанной работе, но я не стал его выслушивать, а только расспросил о самочувствии жены и предупредил о том, что караван дроу уже вышел из бункера.
Лаэр рассказал мне, что Викана начала избавляться от наркотической зависимости, но процесс излечения идёт очень тяжело. Несмотря на это, она через неделю намеревается навестить детей в Горном убежище. Такой расклад меня не устраивал, и я приказал князю дождаться моего возвращения и прихода каравана дроу. Лаэр, выслушав приказ, заявил, что сам не сможет удержать княгиню, и попросил меня переговорить с женой. Чтобы предупредить бунт Виканы, которая наверняка не послушается Лаэра, я поднялся в её покои и лично уведомил о своём решении. Беседа, начавшаяся довольно мирно, переросла в скандал, едва не дошедший до рукоприкладства, но в разборки вмешался Палач, занявший мою сторону, после чего Викана умерила свой пыл, но устроила форменную истерику. Это меня только разозлило, и я, наорав на бывшую жену, покинул княжеские покои в расстроенных чувствах. После стычки с Виканой разговора с Лаэром у меня не получилось, я просто надавал князю «ценных указаний», проигнорировав его возражения, и улетел из долины.
Помимо разрешения очередных проблем в семейной жизни, на первый план вышла забота о безопасности окрестностей долины Нордрассила. Чинсу после разгрома их войск сняли осаду, но это не означало, что они не попытаются взять реванш за поражение. Лаэр выслал мобильные патрули на особо угрожаемые направления, но они были малочисленны и не могли оказать серьёзного сопротивления новому вторжению, а занимались только разведкой и отловом мелких групп противника. Моя же задача состояла в том, чтобы прикрывать с воздуха эти патрули и в случае появления крупных отрядов противника уничтожать их штурмовыми ударами. Конечно, всё это были полумеры, и угроза нового штурма не исчезла, но на большее у нас просто не хватало сил. В душе кипела дикая злоба на императора Сы Шао-кана, однако пришлось отложить удар возмездия до лучших времен. Чтобы иметь хотя бы какую-то гарантию безопасности, я взял за правило при каждом полёте из бункера в долину и обратно проводить воздушную разведку. Так я поступил и на этот раз, облетев вокруг защитного купола долины, сканируя окрестности магией.
Противника мне обнаружить не удалось, но длительный перелёт сильно измотал меня физически и морально. Поэтому, возвращаясь в бункер, я чудом избежал катастрофы, когда потерял ориентировку в тумане и едва не врезался в скалу. К счастью, всё закончилось благополучно, и мне удалось завершить полёт без осложнений. Скандал с Виканой отдавался в душе тянущей болью, снова разбередив старые раны. Я корил себя за несдержанность и сказанные в запале грубые слова, но вернуть их назад было невозможно. Ничего более умного, чем в очередной раз напиться, мне в голову не пришло, за что ваш покорный слуга после поплатился.
Пьянствовал я в бункере в гордом одиночестве, при этом Великий Ингар громко орал и буянил, ломая мебель. Наблюдавшие за моими выкрутасами «проклятые» испугались за душевное здоровье своего князя и по-быстрому сгоняли на баркуде за Эланриль, которая заведовала медициной в посёлке. К тому моменту, когда приехала принцесса, я уже основательно набрался и из буйной стадии опьянения перешёл к процедуре жалостливых стенаний о своей горькой судьбе.
Эланриль застала меня как раз в этот неудачный момент, и я с пьяных глаз выложил ей всё, что произошло между мной и Виканой. Я излил девушке свою пьяную душу и, кажется, даже заплакал от избытка чувств. Принцесса прониклась моими переживаниями, в результате чего несчастного Ингара немедленно пожалели. Процесс сострадания моим несчастьям постепенно перешёл из вертикального положения в горизонтальное и занял практически всю ночь.
К своему ужасу, я проснулся утром абсолютно голый и в объятиях обнаженной Эланриль. Девушка сладко посапывала на моей груди, а я боялся даже пошевелиться, осознавая себя последней сволочью и негодяем. Обычно человек после пьянки мало что помнит, но подлая память услужливо предоставила мне красочные картины моего грехопадения. После вынужденного многомесячного воздержания я оторвался на наивной девушке по полной программе, решив в пьяном угаре отомстить таким способом Викане за измену.
Похоже, вчера я допился до состояния полного дебилизма, потому что вытворял с Эланриль такое, о чем и вспомнить-то было стыдно. Как только невинная девушка всё это терпела и не прибила окончательно распоясавшегося алкаша? Я лежал и боялся даже дышать, чтобы не разбудить Эланриль и хоть как-то оттянуть момент неминуемой расплаты. Однако ожидание продлилось совсем недолго, и я с ужасом почувствовал, как просыпается принцесса, а затем услышал её голос:
– Любимый, ты проснулся?
– Да, – прохрипел я в ответ.
– Ты знаешь, мне даже в мечтах не грезилось, что так хорошо бывает с мужчиной! Меня всю трясло от наслаждения, и я чуть с ума не сошла! Любимый, я так благодарна тебе за эту ночь!